Из личных архивов писателя-историка Льва Вяткина
Мой давний знакомый бывший лётчик военно-морского флота Лев Вяткин - москвич, но часто приезжает в гости в Волгоград к своему брату, знаменитому художнику Глебу Вяткину. И тогда в мастерской художника среди картин проводим мы посиделки. Солирует, как правило, Лев – писатель-историк, автор многочисленных исторических книг-бестселлеров, публикаций в престижных журналах. Творческая судьба сводила его с выдающимися талантами и знаменитостями не только нашей страны. Например, с писателем Пикулем, историком Волкогоновым, дочерью Шаляпина, героем-лётчиком Покрышкиным, родственниками Горького...
Как известно, до сих пор учёные и писатели, просто обыватели спорят над авторством Тихого Дона, но какие бы выводы ни звучали, почти все соглашаются с тем, что этот роман стоит в ряду лучших произведений двадцатого столетия. Герои и события показаны в нём в тесном контакте с трагедией России, оказавшейся втянутой в несколько революций, закончившихся гражданской войной.
Сегодня мы расскажем о том, как Лев Вяткин искал любимого многими героя Тихого Дона Гришку Мелехова.
Соседи Михаила Шолохова
- В молодости я, офицер морской авиации, некоторое время служил в Бельбеке, -рассказывает Лев Вяткин. – Квартировался же в Севастополе, где соседом по дому был капитан Николай Боков, командир автовзвода аэродромного обслуживания, родом из Вёшек. Курень его отца стоял рядом с домом Шолоховых и, естественно, тот дружил с Михаилом Александровичем. На рыбалку они обычно вместе ездили. По наблюдениям Боковых, последние годы Шолохов любил уединяться, наверное, искал ответы на поставленные жизнью и политиками вопросы. Ведь первый вариант повести «Они сражались за родину» писатель лично уничтожил после того, как Леонид Брежнев наложил на неё запретную резолюцию. Глава государства, скорее, с подсказки коммунистических идеологов и приближённых к престолу писателей усмотрел крамолу в том, что там описана судьба репрессированного в тридцатые годы генерала Красной армии, который, несмотря на унижения, все равно встал в ряды защитников отечества.
А экранизированные «Они сражались за Родину» - это другая история, сильно усечённая.
Чубастый, с орлиным носом казак
- Николай Боков, мой сосед и вечный соперник по шахматам, первым поведал о прообразе Гриши Мелехова - Харлампии Ермакове. Эту историю я описал в журнале «Вокруг света» в конце 80-х годов прошлого века.
В двадцатые годы будущий лауреат Нобелевской премии Михаил Шолохов, по рассказам Боковых, лично выспрашивал Харлампия Ермакова о его жизни, участие в войне с немцами, революции, интересовался семейной жизнью. Встречи были нередкими, затягивались до утра, и всю историю из жизни храбреца он перенёс, разумеется, с литературным обобщением, в Тихий Дон. Боковых удивляла блестящая память писателя: ничего не записывал, но запомнил все подробности. Например, Ермаков рассказывал о первой Мировой войне, как убил первого немца пикой, как после этого переживал. Потом была гражданская война и Вёшенское восстание против большевиков, где авторитетный казак волей его любившего народа оказался в числе организаторов.
Харлампий Ермаков был справедлив и прям в высказываниях, готовый за правду постоять хоть перед батюшкой-царём, хоть перед большевистскими лидерами, - продолжает рассказ Лев Вяткин. – Я нашёл документы, из которых видно, что он лично заступился и спас многих казаков от расстрела.
Первый раз Харлампия Ермакова арестовали по доносу за антисоветчину. А донос был написан явно под диктовку органами. Это видно по оборотам речи, совершенно отличавшимся от казачьего наречия. Там фигурировали, в основном, юридические формулировки, в которых простой казак и даже офицер ничего не смыслил.
За народного любимца вступились с письменным обращением казаки, - и его освободили из тюрьмы.
Мне попались подлинные письма Ермакова прокурору, где он объясняет свое участие в Вёшенском восстании. На счастье, умный следователь понял состояние Харлампия, когда русский воюет против русского, и тот ищет ответ: а зачем и кому это нужно!?
В романе описан реальный эпизод противостояния на Дону, когда красные казаки Подтёлкова порубили в балке не только тех, кто им противостоял, но и стариков с женщинами. Народ требовал казнить виновного, но Ермаков категорично заявил: «Я не палач, я казак, воин!».
И, тем не менее, запутавшись в политической расстановке сил, Харлампий Ермаков окажется в Первой конной армии Семёна Будённого. Воюет отчаянно, награждается именным оружием. Но это его не спасло от расправы, вспомнили ему прежние колебания, не простили Вёшенское восстание большевики.
Калинин прошение о помиловании также отклонил.
Мне удалось подержать в руках приговор «тройки», - заканчивает грустный рассказ Лев Вяткин, - в 1929 году Харлампия Ермакова расстреляли в Ростовской тюрьме.
Так оборвалась жизнь Григория Мелехова.
На фото: на переднем плане Лев Вяткин с братом Глебом и Яшей Ярмаковичем, 2006 год; графичный рисунок Льва Вяткина о большевистских застенках.