Re: Музыкальная Станица.

Скоро в Парке Баку!

И врагу никогда не добиться,
Чтоб склонилась твоя голова,
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!

"Ибо терпимость — это только символ окончательного разъединения людей, как свобода — символ их глубочайшего слияния; «Ты брат мне, отчего же не ударил меня, когда я делал мерзкое» — вот свобода; «Я делаю мерзкое, но что же тебе до меня» — вот терпимость. Блудный сын и о нём скорбящий отец, если бы он был даже отец наказывающий — в свободе; потаскуха-мать, равнодушно смотрящая, как и её дочь становится потаскухой — обе в законе терпимости. Терпимость — это могила; она всё терпит, со всем примирена; смрад её не раздражает, зловонные жидкости она впитывает в себя; ни с чем не враждует, никого не гонит, все принимает и принятое хранит; этой ли терпимости хотят люди? они её получают с избытком; хотят ещё более, хотят до пресыщения... будет время, насытятся".

Василий Розанов. "Свобода и вера" (По поводу религиозных толков нашего времени), VIII. Впервые опубликовано в журнале "Русский вестник" № 1, 1894 года.

Кубана 2013 Атака на Bloodhound Gang оказалась липовой

Москали -рабиновичи несут культуру в казачий край. Кубана 2013.

Кубана-2013. Илья Островский запретил выступление Bloodhound Gang, хотя после оказалось, что это сделал Мединский, через чьё министерство выделено 40 миллионов рублей для Кубаны-2013. Кругом одни патриоты! Рабиновичи...Мединские...Островские....

Шевченко, говоришь, Тарас?




"ляхи були — все взяли, кров повипивали.
А москалі і світ Божий в пута закували"

"І могили мої милі
Москаль розриває…
Нехай риє, розкопує,
Не своє шукає,…
Та поможуть москалеві
Господарювати,
Та з матері полатану
Сорочку знімати.
Помагайте, недолюдки,
Матір катувати».



Доборолась Україна
Гірше ляха свої діти
Її розпинають.
Заміс [т] ь пива праведную
Кров із ребер точать.
Просвітити, кажуть, хочуть
Материні очі
Современными огнями.
До Основъяненка»
А до того — Московщина,
Кругом чужі люде…
Насміються… Тяжко, батьку,
Жити з ворогами!


А вот и его последователи - классики.
Иван Франко -
Не пора, не пора, не пора
Москалеві й ляхові служить!
Довершилась України кривда стара,
Нам пора для України жить.

Не пора, не пора, не пора
За невігласів лить свою кров
І любити царя, що наш люд обдира, —
Для України наша любов.

Самою первою и главною отраслью нашего искусства с тех пор, как мы начинаем себя помнить, был и есть орнамент. Но, просматривая и строго вглядываясь во все исследования специалистов из этой области, мы не встречаем почти ни единого указания на то, что он существовал раньше, гораздо раньше приплытия к нашему берегу миссионеров из Греции.
188
Все, что рассматривается извне, никогда не рождается в ясли с лучами звезд в глазах и мистическим ореолом над головой. Звезды и круг — знаки той грамоты, которая ведет читающего ее в сад новой жизни и нового просветленного чувствования. Наши исследователи не заглянули в сердце нашего народного творчества. Они не поняли поющего старца:
«Как же мне, старцу
Старому, не плакать,
Как же мне, старому, не рыдать:
Потерял я книгу золотую
Во темном бору,
Уронил я ключ от церкви
В сине море».
Отвечает старцу Господь Бог:
«Ты не плачь, старец, не воздыхай,
Книгу новую я вытку звездами,
Золотой ключ волной выплесну».
Из чувства национальной гордости Равинский подчеркивал нечто в нашем орнаменте, но это нечто было лишь бледными словами о том, что у наших переписчиков выписка и вырисовка образов стояли на первом месте, между тем как в других странах это стояло на втором плане.
Все говорили только о письменных миниатюрах, а ключ истинного, настоящего архитектурного орнамента так и остался невыплеснутым, и церковь его стоит запечатана до сего времени.
Но весь абрис хозяйственно-бытовой жизни свидетельствует нам о том, что он был, остался и живет тем самым прекрасным полотенцем, изображающим через шелк и канву то символическое древо, которое
189
означает «семью». Совсем не важно, что в Иудее это древо носило имя Маврикийского дуба и потому вместе с христианством перешло, как название, бесплатным приложением к нам. Скандинавская Иггдразиль — поклонение ясеню, то древо, под которым сидел Гаутама, и этот Маврикийский дуб были символами «семьи» как в узком, так и широком смысле у всех народов. Это древо родилось в эпоху пастушеского быта. В древности никто не располагал временем так свободно, как пастухи. Они были первые мыслители и поэты, о чем свидетельствуют показания Библии и апокрифы других направлений. Вся языческая вера в переселение душ, музыка, песня и тонкая, как кружево, философия жизни на земле есть плод прозрачных пастушеских дум. Само слово пас-тух (=пас-дух, ибо в русском языке часто д переходит в т, так же как е в о, есень — осень, и а в я, аблонь — яблонь) говорит о каком-то мистически помазанном значении над ним. «Я не царь и не царский сын, — я пастух, а говорить меня научили звезды», — пишет пророк Амос. Вот эти-то звезды — золотая книга странника — и вырастили наше вселенское символическое древо. Наши бахари орнамента без всяких скрещиваний с санскритством поняли его, развязав себя через пуп, как Гаутама. Они увидели через листья своих ногтей, через пальцы ветвей, через сучья рук и через ствол — туловища с ногами, — обозначающими коренья, что мы есть чада древа, семья того вселенского дуба, под которым Авраам встречает Святую Троицу. На происхождение человека от древа указывает и наша былина «о хоробром Егории»:
190
У них волосы — трава,
Телеса — кора древесная.
Мысль об этом происхождении от древа породила вместе с музыкой и мифический эпос.
Происхождение музыки от древа в наших мистериях есть самый прекраснейший ключ в наших руках от дверей закрытого храма мудрости. Без всякого Иовулла и Вейнемейнена наш народ через простой лик безымянного пастуха открыл две скрытых силы воздуха вместе. Этот пастух только и сделал, что срезал на могиле тростинку, и уж не он, а она сама поведала миру через него свою волшебную тайну: «Играй, играй, пастушок. Вылей звуками мою злую грусть. Не простую дудочку ты в руках держишь. Я когда-то была девицей. Погубили девицу сёстры. За серебряное блюдечко, за наливчатое яблочко». Здесь в одном образе тростинки слито три прозрения.

Узлом слияния потустороннего мира с миром видимым является скрытая вера в переселение души.
Ничто не дается без жертвы. Ни одной тайны не узнаешь без послания в смерть. Конечно, никакие сестры не убивали своей сестры; это убил ее в своем сердце наш творчески-жестокий народ, чтоб легче слить себя с тайной звуков и слова и овладеть ею как образом.
Всё от древа — вот религия мысли нашего народа, но празднество этой каны и было и будет понятно весьма немногим. Исследователи древнерусской письменности и строительного орнамента забыли главным образом то, что народ наш живет больше устами, чем рукою и глазом, устами он сопровождает почти весь фигуральный мир в его явлениях, и если
191
берется выражать себя через средство, то образ этого средства всегда конкретен. То, что музыка и эпос родились у нас вместе через знак древа, — заставляет нас думать об этом не как о случайном факте мифического утверждения, а как о строгом вымерянном представлении наших далеких предков. Свидетельство этому наш не поясненный и не разгаданный никем бытовой орнамент.[/size][/b]
Cергей Есенин. "Ключи Марии".[/b][/b]

Орнамент — это музыка. Ряды его линий в чудеснейших и весьма тонких распределениях похожи на мелодию какой-то одной вечной песни перед мирозданием. Его образы и фигуры — какое-то одно непрерывное богослужение живущих во всякий час и на всяком месте. Но никто так прекрасно не слился с ним, вкладывая в него всю жизнь, все сердце и весь разум, как наша древняя Русь, где почти каждая вещь через каждый свой звук говорит нам знаками о том, что здесь мы только в пути, что здесь мы только «избяной обоз», что где-то вдали, подо льдом наших мускульных ощущений, поет нам райская сирена и что за шквалом наших земных событий недалек уже берег.
Сергей Есенин. "Ключи Марии"

«Легенды, коллективное знание, историческая память (единство которой и есть моя история), ежедневно разыгрываемые за Столом, когда любое событие превращается в праздник, в пир, несет в себе радость. Мир, в который мы переносимся и в котором — на мгновение — живем, преображенные ритуалом, мистерией и эпосом Стола. Стол — религиозное явление, и в нем есть то, из чего и вырастают религиозные и почти мистические чувства».
Мераб Мамардашвили.

Раскол. Урал. История гонений.

Сырой бор - круговой хоровод Среднего Урала



Записан в селе Катарач Талицкого р-а Свердловской. обл. Становились в хоровод соблюдая очередность парень - девушка плечом к плечу (руки опущены вниз) и очень медленно переступали (всего на полступни), чуть раскачиваясь и двигаясь по кругу. Таким образом пели многие лирические песни, собираясь на луг из нескольких деревень большими артелями.

Да-да, незванная ближневосточная приживалка. "Все русские- фашисты", по мнению рабиновичей и рафиков всех мастей. Поэтому русскую культуру необходимо уничтожить и растворить в унисексе и общечеловеческом дерьме ( недо-культуре), а самих русских- денационализировать а потом- заместить более работящими мигрантами с Кавказа и Средней Азии. Ничего другого от вас, новиопов, новой "элиты" "многонациональной" Россиянии- можно не ждать.

ты, хуторянин, забыл в своей гамазее вот эту пластиночку старую.
А может не забыл, а просто сховал, до поры.
Восполню твою музыкальную тему -

… Любая народная культура в своей основе не только духовна, но и нравственна. Иначе она была бы деструктивной, и народ не состоялся бы как народ, и даже каждая семья не состоялась бы как семья. Поэтому народная, в частности русская, культурная традиция даёт нам, во-первых, проверенную веками методологию воспитания и образования, а во-вторых, конкретный воспитательный и образовательный материал, уже как бы пропитанный духовностью и нравственностью.

© «Воспитание духовности через приобщение дошкольников к традиционной праздничной культуре русского народа» , Г. А. Антонова, О. М. Ельцова, Н. Н. Николаева

Русский народ имеет единственную в своем роде поэзию, где мудрость облекается в прекрасные образы, а образы становятся звучащей музыкой. Русский поэт одновременно национальный пророк и национальный музыкант. И русский человек, с детства влюбившийся в русский стих, никогда не денационализируется.

(с) Иван Александрович Ильин, русский писатель, философ, публицист