Что ни говори, а прошедшая зима побаловала не только ужимками осточертевшего телебомонда, но и пригласила «лекторат» на массовые увеселительные хороводы. Итак, осенью прошлого года, ничуть не смущаясь, глава государства представился слабым политиком, а потому решил не участвовать в президентских выборах. Сказано было просто и без сожаления, полагая, что признание проглотят смирно, и, словно овечки, приготовятся к следующему умному слову.
Ан, нет! Зашелестело в обществе, недовольство заурчало, кто-то слезинку разглядел. Короче, как-то не так отреагировало, как того ожидали… … В 90-х годах ни с того, ни с сего в руки Ельцина рухнула вся экономика колхозов-совхозов, фабрик-заводов, богатств-пароходов. Ну, это всё же осязаемые вещи, и, как сказал кандидат Прохоров, поделили добро несправедливо, но по закону.
Следующий правитель рулил уже тем, что состоялось, и меньше всего думал о том, что придёт время - и в руки, как и Ельцину, так же упадёт что-то неожиданное. А пока… Десятилетку жили мирно и разбояривались с осиротевшим добром. На каждом перекрёстке, как того просят заморские партнёры, про демократию разговаривали. А в это время еле справлялись с награ.., приватизированным добром. Много народу полегло. Аллеи Ваганьковского не дадут соврать. Кто выплыл да мозгами пошевелил, за канцелярским столом устроился да выгоду себе стал высматривать. И что вы думаете? Высмотрел.
Не отстали и рангом пожиже. По всей Московии таджикские братья с вениками расползлись, а ежели кто с вопросом пристанет, из ЖКХ горестный вздох прилетит:
- Не хочут православные с метёлками бегать за такую зарплату. А в азиатчине ещё хужей! Потому и за червонец согласные.
- Да почто уж такая ставка? Прибавьте оклад, премию, ночные. Заинтересуйте, в конце концов.
- Э-э, нет. Об чём говоришь, всё это имеется в наличии. И премии, и ночные. Да приложи сюда харчевые. Всё это в собственном кармашке оседает. А ты говоришь, студенты…
А «ящик» всё о победах воркует, первые лица так и мелькают на трибунах: то о безработице вспомнят, то нувориша прищучат. Не поделился, значит, вовремя. Да и соседи не отстают, премьера упекли, дальше об народе печалятся. А в это время проходная знаменитого завода «Звезда», что в Люберецком районе Москвы, в будние дни словно в воскресное утро. Просочится маленький ручеёк работяг - и вся недолга. Да все убеленные сединой, десятилетиями отработавшие на предприятии.
- Мужики, а почему молодёжи нет?
- А кто пойдет на эту зарплату?
- Как-никак с космосом связаны, скафандры, новые разработки, технологии. А ежели окончательно силы-здоровье подведут?
- Какая наука при нищем довольствии? – горестно вздохнул ветеран. – Только на словах. Ты пройди по закрытым лабораториям. Одни старики. Наверное, помнишь политбюро восьмидесятых? Вот и у нас что-то вроде этого.
- А руководству страны плевать на наш уникальный секретный когда-то объект. – перебил подошедший работяга. Опустился на лавку, достал сигарету.
- Значит, пригласим Азию?
- Скорее закроем предприятие. Просто так что ли корабли с орбит валятся? Одно слово - сырьевая барахолка, а не страна. Ответов нет. Лишь «ящик» в очередной раз повествует о сногсшибательной победе на очередном саммите. Да теперь не милиция, а полиция занимается поборами. Всё шаг к Европе. И опять на гора «ящик» похваляется жуликом пойманным. Правда, в Лондоне скрывается голубчик, но МИД настоятельно рекомендует и прокуратура требует. Правительственные газетки о хорошеющей столице похваляются да в сторону Москва-сити печатными буковками кивают: мол, чудо какое сотворили из заморских технологий.
- Гости столицы, - верещит динамик около чуда, - на автобусной экскурсии мы с вами прокатимся мимо домов, где живут наши знаменитости эстрады. - Здравствуй, ж…, Новый год! В столице уже больше нечего смотреть, кроме как нужник Пугачёвой?
- Вали, дядя, отседа, - с нижегородским говорком вдруг остепенила хозяйка голоса и заглотила микрофон…
И опять голубой огонёк фанфарит, надрывается. Но почему-то так и не отвечает на простой вопрос. Когда то страна добывала 300 млн. тонн нефти (25 съезд партии), сейчас 500. Тогда соляру трактористы колхозов сливали в балки, чтобы не урезали лимит выдачи топлива. И цена была копеечная. Нынче цена согласно стандартам, и колхозов нет. И добыча увеличилась вдвое.
Ну, это всё философия, потому дальше, по заснеженной. Новые дома, грандиозное строительство, новый мэр и старые порядки. Система. Юго-запад, МГИМО, «Академия труда и социальных отношений». У входа стайка ребятишек: Прикидываешься глупцом и разеваешь рот:
- Ребята, чему тут обучают? Сынка хочу пристроить, чтобы работал, не работая. А тут вижу - мудрёная названия. – Чтобы нагляднее было, коверкаешь язык и постоянно платком глаза трешь. Вроде как слезятся.
- Продвинутый дед, - жалеет молодец. – Если так, то к нам. Дальше следовал набор слов, который в целом напоминал дисциплины в ЗКШ.
Комсомольские школы, только с дипломом окончания, профессорским составом и солидными финансами. … Вот за всей этой сутолокой не заметили, как в только что описанной жизни столицы зародилось то, что и свалилось, только не экономика, а общественное сознание. А это не природные ресурсы, которые по своему усмотрению можно рассовать по знакомым карманам, да родственникам. Да и на хлеб не намажешь. …Короче, плюхнулось оно, это сознание. А подбирать его некому, и зачем? Да и не готов штаб, комитет, или как там называется, подхватить новорождённое детище и использовать во благо отечеству. Потому подсуетились другие дяди-тёти и, подобно большевикам в 17-ом, по-простому, бросили в народ: « Власть народу, земля крестьянам!» Значит, никому, зато понятно и доходчиво. Сознание на дыбы! Поднялось и громким голосом, ещё не имея настоящего лидера, заявило о себе! Свидетельство тому - многотысячный митинг на Болотной! Сахаровском проспекте. Было очевидно: сами организаторы испугались такого скопления людей. Разговаривал с одним из организаторов митинга, так его пальчики скакали, словно у Янаева, что теребили оправу очков в знаменитом телеинтервью. Оторопела и власть, явно не готовая говорить с населением на равноправном языке. Только и хватило ума по-медвежьи чинить хулу в адрес империалистов. Ну а уж когда заговорили о покушении на премьера, то чукча, наконец, начал в бензопилу заливать бензин при распилке дров.
Итак, сознание стоит на глиняных, переминается. Один кандидат коверничает, другой ностальгирует, третий миллиарды заработанные не знает, как пристроить. А все сообща выборную пыль выдают. В это время заводы стоят, колхозы лежат, мужики пьют, в часы отдыха баб бьют! Новый год только и сделал передышку… Январь, чтобы успокоить разбушевавшееся сознание, морозцу прибавил. Да снегом завалил, да к другим катаклизмам призвал готовиться.
Дремало сознание, но не спали сторонники, шелестела молва. Именно в январские дни можно было много чего узнать о личной жизни каждого кандидата, кто и сколько стоит, кто, с кем, где и как. И опять митинговые страдания, под мороз и стужу. Власть оправилась быстро, и уже в пику организовала митинг в свою поддержку. Десятки, сотни автобусов, спрятанные в Царицыне, и не только, отдыхали. Содержимое салонов выказывало единение с властью на Поклонной.
- Мужики, - вопрос к краснорожему человеку, огромными рукавицами согревающему пивную банку, - В такой то мороз, кисель месить в престольную?
- Да на халяву - а почему бы и не прокатиться? – смотрит на меня как на недоумка.
- Давно в Москве не был. Когда теперь попаду?
- А откуда сам то?
- Урал, край металлургов и оборонки, - в голосе нотки гордости.
- А тебе не кажется, что тобой манипулируют? Ты тут вроде клоуна? - Мужик не понял, о чем вопрос. Подошел его приятель, подозрительными глазами поглядел на меня:
- Чё пристал? Оранжевый? Не дадим пройти!
- А если по стопочке? – пришлось открывать кейс. На воле очутилась баклажка, и после некоторых манипуляций завязалась беседа.
- Хорошо,- отрываясь от лимонадного горлышка, соглашается собутыльник. – Ну не будет Путин. Назови своего кандидата! Крыть нечем!
Митинг идёт, СМИ надрываются, сознание внемлет… Хоровод продолжается. Другие взгляды, в другие числа выходят на улицу, вернее на кольцевую дорогу, чтобы образовать человеческую цепь в знак проведения честных выборов, что вполне понятно в свободном обществе. Тут, правда, следует сделать акцент. Если сторонники власти, соблюдая традиции, частенько в адрес болотоходцев высказывались конкретно: поставить к стенке «поганых псов», то «За честные выборы» ни единым словом, ни разу не обмолвились хулой в адрес «Поклонногорцев». - Они и так ущербные! Негоже обижать таких-то! Надо сказать, подобные высказывания слышал не раз и не в одном месте.
- Госпожа, - всё же не выдержал и задал мучавший вопрос даме далеко пенсионного возраста.- Да что же вы их так жалеете! Они вон к стенке вас прилаживают!
- Потому и жалею! Ну, посуди сам! Думаешь, ей или ему лучше, чем мне? Нет! Но я по своей воле на кольцо вышла. А на Поклонную силком принудили. Вот и гневается народ. А если не пойдет, смотри, по работе беда приключится! Потому и жалко. Сейчас и получается, что все бюджетники вроде как убогие, с цепочкой на шее. И деваться им некогда. Потому пусть костерят, злость и убавится.
Эта беседа состоялась аккурат супротив знаменитого странноприимного дома Шереметева. Ныне одного из корпусов клиники Склифа. При осмотре этого здания возникает мысль: чем руководствовался в далёком 18 столетии богатый москвич, сооружая такую богадельню для нищих и убогих? Сейчас в этом строении музей и прочие полезные вещи. Но уверяю вас: о помощи страждущим здесь давно забыли.
Ладно, где наши бараны? Вокруг, насколько хватает глаз, грязный снег, чавкающая дорога и приветливые лица. Давно уже не доводилось видеть открытые лица москвичей, готовых остановиться перед любым вопросом и начать обстоятельную беседу. Мясницкая улица, Басмановская, величественная сталинка путей сообщения на кольцевой линии. Как и повсюду - тоненькая ленточка человеческих тел. Почти у каждого в руках белая ленточка, шарик. От руки написанный лозунг. Есть приличные, и не очень. Скорее, для куража. И поток машин, который своими сигналами поддерживает собравшихся на тротуаре. Мокрый снег вернул в детство, и как-то естественно возник снеговик с пивной банкой на голове, если так можно сказать. На пузе отчетливая надпись, которую можно не читать, но в толпе откровенный беззлобный смех и открытые суждения.
- Ну, хорошо, Путин не нужен. Но ведь его представляют довольно известные люди. Вон, автор Ворошиловского стрелка, как печётся!
- Да жалко его, горемыку. А если честно, из ума выжил патриарх. Вы послушайте и почитайте, что он говорил, поддерживая Зюганова?! – не старая пенсионерка, улыбаясь, старается расправить плакат, который съехал от ветра набок.
- А вы москвичка? – вопрос начинаю издалека.
- Да. Всю жизнь прожила на Басманной, - она кивнула на противоположную сторону кольцевой дороги. Взгляд миновал памятник Лермонтову, который когда-то был отмечен Крамаровским героем как «мужик», и спрятался за углом.
- Это сейчас живу в Черёмушках. А школу, институт тут прожила. В коммуналке. В соседях была хозяйка дома, Мария Михайловна. Она дом-то отдала и жила в самой большой комнате. Бабуля с удовольствием окунулась в воспоминания. Но тут долетел слух о других авторитетных сторонниках власти.
- А что Табаков? - довольно громко говоривший давал характеристику ещё одному любимцу публики.
– Купили его и вся недолга. А попробуй не поддержи. Весь театр накроется тазом.
- Наверное, Юматов бы не пошёл ратовать за власть? – небольшой мужичок пискнул со стороны!
- Сравнил! Он соответствовал своей роли, потому и пострадал, царствие ему небесное!
- А Канделаки? – В разговор вступила подошедшая женщина, в руках десяток шаров с лозунгами в адрес правительства.
- Мне нравится Собчак!- перебивает другой голос. - Молодец девчонка. Правильно поняла ситуацию.
- Как-то довелось на Сахаровской с Алексей Алексеевичем разговаривать. – В разговоре новый участник, - Он человек грамотный, так и заявил. Противостояние добром не кончится.
- А кто это такой? Прорицатель московский?
- Венедиктов! Редактор Эха Москвы! – сказано было весомо и чувствовалось, этому человеку пока верят.
- Ничего удивительного, если начнётся заваруха! – с горечью закончил собеседник.
Наступила некоторая пауза, которая вдруг сменилась непонятным шумом. В сторону Земляного Вала промелькнула машина, которую сопровождал гомерический смех. Как-то пытался выяснить, отчего такое веселье, но в общем бедламе вопрос не прояснился. Когда, наконец, опять появился автомобиль, из окна которого господин премьер приветливо размахивал рукой над лозунгом «Долой меня!».
- Крыша что ли съехала? – оглянулся, поднапрягся зрением и, наконец, разглядел мастерски выполненную маску, которая маячила в автомобиле. Улыбаясь во весь рот, она шумно приветствовала сторонников живой цепочки и плавно двигалась на колёсах вдоль тротуара. Как-то скромно и без куражу на заднем плане собравшихся пикетчиков появился автомобиль с яркими буквами «ЮКОС». Ребятишки быстро установили стол, появились стаканчики, пирожные, горячий чай.
- Ребята,- прихлёбывая чай, прислушивался, как тепло расползается по телу и только тогда приступил к разговору:
- Ребята, а вы от какой фирмы? – говорю же, чем глупее вопрос, тем жальче к тебе ответчики. Снисходительно бравый работник стола прослушал вопрос, хитро посмотрел на товарищей и усмехнулся:
- Кушай, мужик! А чей он какая разница? - Он вынул из пакета пачку полосатых шарфиков и принялся раздавать собравшимся.
- А есть ещё подобные точки? – ввернул ещё вопрос, подходя с пустой тарой. - Какая разница, пей и сваливай!
- Ходорковскую школу заочно наверное кончили? – попытался прояснить ситуацию. Но замерзшие пикетчики окончательно спрятали словоохотливого служителя одноразовой посуды. И так на всём протяжении пути встречи, разговоры, которые в конечном итоге говорили одно:
- Надоело, когда меня, нас, всех, держат за дураков. И это не литературный вымысел, и не взгляды коллектива. Совершенно разные по возрасту, полу, специальности люди, говорили об одном и том же:
- Надоело. Вот этот росток и проклюнулся в зимнее время, показал себя. Да, он слабенький, нет ещё садовника, который будет его лелеять. Пока же нынешние садоводы-лысенковцы озабочены собственными теориями, в которые вписываются нынешняя оппозиция, её лидеры. Вчерашние вице и просто губеры. Проклюнулось, правда, рациональное зёрнышко, но говорить пока об этом не стоит. Не марксист, потому - чтобы не сглазить!
О. Круг.