В качестве свидетеля по уголовному делу проходит бывший начальник УФСБ по Волгоградской области Сергей Кокорин
В Ворошиловском суде начались слушания по делу Марины Симоновой.
Ей и ещё трём сотрудникам частной фирмы, установившим устройства скрытого видеонаблюдения и прослушки в кабинете начальника отдела финансирования областного комитета по образованию Марины Сиволобовой, предъявлено обвинение по статьям 137, 138 Уголовного кодекса – «Нарушение неприкосновенности частной жизни», «Нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых отправлений и иных сообщений».
В качестве свидетелей по делу проходят около тридцати человек, и среди них – бывший начальник УФСБ по Волгоградской области Сергей Кокорин.
Однако, несмотря на повестки, на сегодняшнее судебное заседание никто из свидетелей не явился, за исключением бывшей зампредседателя областного комитета по образованию Ирины Радченко, недавно назначенной председателем городского комитета по образованию.
Но и она повела себя странно: не дождавшись вызова для дачи показания, ушла с судебного заседания, сославшись на неотложные дела.
В качестве потерпевшей на суде давала показания Марина Сиволобова.
Старший помощник прокурора Ворошиловского района Олег Мокроусов, представлявший на процессе сторону обвинения, огласил данные следствия. Мария Симонова, говорится в обвинительном заключении, была назначена на должность председателя областного комитета по образованию в середине 2010 года. И спустя полтора года, неустановленное лицо передало в следственный комитет информацию о том, что в кабинете Марины Сиволобовой, отвечающей за финансирование системы образования, ведутся скрытое видеонаблюдение и фиксация телефонных переговоров. Установку скрытой аудиовидеозаписи, по данным следствия, выполнила строительная фирма, официально занимавшаяся монтажом пожарной сигнализации.
Видеокамеры и выносной микрофон в кабинете начальника отдела финансов были связаны с деревянным ящиком в другом кабинете, где была закамуфлирована система обработки этой информации. Обработанная информация на электронных носителях поступала Марии Симоновой.
Примечательно, что Марина Сиволобова, ранее занимавшая пост заместителя председателя областного комитета по образованию, с приходом к руководству Марии Симоновой была понижена в должности до начальника отдела. А теперь они встретились в суде, где бывшая начальница значится обвиняемой, а подчинённая, некогда пониженная в должности, - в качестве потерпевшей. Несмотря на это, во время судебных перерывов, обвиняемая и потерпевшая дружески беседовали. Мария Симонова расспрашивала у Сиволобовой, продолжающей трудиться в комитете по образованию, как обстоят дела на работе, и всячески выказывала дружеское расположение бывшей подчинённой.
«В нашей ситуации мог бы оказаться любой», «Ничего, прорвёмся», - говорила Симонова Сиволобовой, и при этом держалась уверенно и оптимистично.
Но когда судебное заседание возобновилось и дело дошло до показаний, дружеские отношения растворились.
Ни Мария Симонова, ни сотрудники частной фирмы Владислав Дармодехин, Игорь Овчаренко и Дмитрий Фокин не отрицали факт установления устройств аудиовидеозаписи. Вместе с тем, никто из них категорически не признал предъявленных обвинений по уголовным статьям.
Так, Мария Симонова заявила, что считает, что в рабочее время у госслужащих не может быть личных тайн, что все сведения, добытые с помощью записывающих и воспроизводящих устройств, не были разглашены, не были преданы широкой огласке и, следовательно, не могли доставить Сиволобовой никаких нравственных страданий.
В свою очередь, Марина Сиволобова не согласилась с доводами Симоновой, сославшись на то, что в рабочее время иногда могла обсуждать личные проблемы с подругами, в частности, состояние своего здоровья, проблемы своего сына, а иногда даже и... своё бывшее руководство.
- Да, мы иногда обсуждали и Симонову, и Радченко, - сказала начальник отдела финансов. – Ну, кто из работников, скажите, пожалуйста, хотя бы изредка не обсуждает своих начальников. Уверена, что и меня обсуждают мои подчинённые... Но если бы я знала, что в моём кабинете всё прослушивается, просматривается, то ни о каких личных переговорах не могло бы быть и речи. Предупредили бы меня заранее – и не было бы никаких претензий! А так... Бывало, врач приходил в кабинет, чтобы измерить мне давление. Иногда, будучи в кабинете без посторонних, поправляла предметы личного гардероба. Мне бы не хотелось, чтобы это видели посторонние, к тому же мужчины, которые обслуживали систему аудиовидеонаблюдения.
О том, что за ней ведётся слежка, Марина Сиволобова, с её слов, узнала 4 апреля 2012 года. Ранее она замечала, что утром, когда приходит на работу, мебель бывает слегка переставлена. Обнаруживались и другие следы пребывания посторонних. Поначалу она списывала это на техничку, делавшую влажную уборку перед началом каждого рабочего дня. А в тот злополучный день 4 апреля Марина Сиволобова, по её словам, пришла на работу чуть позже обычного. И увидела на своём столе следы осыпавшейся побелки. Подняла голову вверх – потолочная плитка была чуть сдвинута. Чтобы лучше разглядеть, встала на стол. И обнаружила маленькое отверстие, куда вмонтированы микроскопические видеокамера чёрного цвета и микрофон.
- Я испугалась и тут же стала звонить в правоохранительные органы, в следственный комитет, - рассказала Марина Сиволобова. – Их телефон нашла на сайте, но ни своим коллегам, ни родственникам об этом происшествии не рассказала.
По вызову Сиволобовой, с её слов, в комитет по образованию прибыли вначале сотрудники ФСБ, затем следственного комитета. В качестве понятых выступили работники комитета по образованию. Обнаруженные приборы опечатали. И тут обнаружилось, что провода от приборов видеонаблюдения вели в таинственный кабинет № 23, находившийся на приличном расстоянии от кабинета Сиволобовой.
- Насколько мне известно, этот кабинет пустовал, - пояснила Марина Сиволобова. – Официально считалось, что это кабинет начальника отдела профобразования Натальи Александровны Григорьевой. Но на самом деле, Григорьева этот кабинет никогда не занимала, а работала в другом кабинете, вместе со своими подчинёнными.
В ходе следствия Сиволобовой, как она рассказала, продемонстрировали видео- и аудиозаписи, сделанные у неё в кабинете тайком.
- Просматривать всё это до конца я не могла, слишком тяжко было, - пояснила потерпевшая. – Слишком большим шоком для меня стало всё случившееся.
Вместе с тем, Марина Сиволобова путалась, отвечая на вопросы обвиняемых. Например, на вопрос, почему позвонила именно в следственный комитет, когда в подобных случаях обычно звонят в полицию, она как-то неубедительно ответила, что сделала первое, что пришло ей на ум. И на вопрос Симоновой: почему поначалу сказала, что обнаружил устройство кто-то другой, Сиволобова заявила: «Мне посоветовали так ответить».
Следующее судебное заседание по делу о незаконном прослушивании в комитете по образованию назначено на 31 октября. В случае, если свидетели проигнорируют повторный вызов, их подвергнут принудительному приводу.